Квинтет времени. Книга 5. Острова во времени - Мадлен Л`Энгл

– А вот эта богиня и Мать – они одно и то же? – задумчиво спросила Полли.

Анараль обминала поднявшееся тесто.

– Для меня и Карралиса – да. Для тех, кто не друид – скажем, для Тава, – богиня – это луна, а Мать – земля. Некоторым проще думать, будто ветер, дубы, вода – это все отдельные боги. Но для меня все это – Единое Пребывание, просто многостороннее, так же как у нас с тобой много разных сторон, и все же мы одно. – Девушка сунула хлеб в каменную печь. – Он будет готов, когда мы вернемся.

– А куда мы идем? – полюбопытствовала Полли.

– К стоячим камням. Это то место, где энергия сильнее всего. Вот почему советы всегда устраивают именно там.

Стоячие камни. То место, где три тысячи лет спустя будут располагаться дом Поллиных дедушки с бабушкой и бассейн, который не получилось вырыть таким глубоким, как хотели, из-за подземной реки…

– А ведь под тем местом, где стоячие камни, – заговорила Полли, когда они вместе с Анараль пошли прочь от шатров и озера, – есть вода?

– Река. Она течет под землей и выходит наружу только в том месте, где впадает в озеро. Но ее источник – под стоячими камнями.

– Откуда ты знаешь?

– Это известно издавна.

– Кому известно?

– Народу Ветра. Но Тав не поверил мне на слово. Пришлось дать ему посох из зеленого дерева и сказать, чтобы он нес его прямо перед собой, не касаясь земли. А потом я велела ему идти за мной. Он думал, что я… как это называет епископ? Ах да: примитивная. Но он все же пошел за мной, смеясь и держа посох. И когда мы дошли до стоячих камней, он не мог удержать его ровно и не мог держать его над землей. Посох дергался у него в руках, как живой. И тогда он понял, что я говорю правду.

Дойдя до стоячих камней, они увидели, что на алтаре кто-то лежит. Анараль вскрикнула и кинулась вперед, потом потихоньку отступила.

– Это епископ беседует с Пребыванием.

Полли увидела, как епископ медленно сел и улыбнулся им с Анараль. А потом снова устремил взгляд куда-то вдаль.

– «А я с молитвою моею к Тебе, Господи, во время благоугодное…»[24] – прошептал он. – Таковы слова псалмопевца. Откуда же он знал, какое время благоугодное? И как нам это узнать? Благоугодное время, подходящее время – это сейчас, потому что Бог сейчас пребывает и на три тысячи лет в будущем, и на три тысячи лет в прошлом…

– Прости, – вымолвила Анараль, – мы не хотели мешать твоим молитвам.

Епископ протянул руки ладонями вверх.

– Я пытался услышать, пытался понять…

– Что вы пытались услышать? – спросила Полли.

– Христа.

– Но, епископ, ведь еще целая тысяча лет до того, как…

Епископ мягко улыбнулся:

– Есть один древний христианский гимн, я его очень люблю. Знаешь его? «Сердцем, любящим до века…»[25]

– «Породил Его Отец», – подхватила Полли вторую строчку.

– «Он есть альфа и омега и начало и конец», – продолжил епископ. – Второе Лицо Троицы всегда было, всегда есть и пребудет вечно, и я могу услышать Христа сейчас, три тысячи лет назад, точно так же, как и в наше собственное время, хотя в наше время я обладаю благословенным знанием, что Христос, альфа и омега, начало сущего, побывал на нашей планетке. Такова его любовь к нам. Однако нигде, ни в каком времени и месте мы не отрезаны от нашего начала… Ох ты, опять я взялся проповедовать!

– Ничего, – сказала Полли, – это помогает.

– Ты получила хорошее образование, – отметил епископ. – Видно, что ты все понимаешь.

– Ну, хотя бы отчасти.

Епископ слез с алтарного камня.

– Закари! – промолвил он.

– Как вы думаете, с ним все в порядке?

– Этого я знать не могу. Но как бы то ни было, то, что мы миновали временной портал таким экстраординарным образом, явно имеет какое-то отношение к Закари.

– Но как же такое может быть? – недоверчиво спросила Полли.

– Не знаю. Я лежал и медитировал и внезапно увидел Закари – не здесь, а глазами своей души – и понял… точнее, какое-то мгновение я твердо знал, что истинная причина, по которой я миновал временной портал, кроется в Закари.

Анараль опустилась на землю и села, скрестив ноги. Полли привалилась к одному из каменных кресел.

– Из-за его сердца, да?

– Нет, – покачал головой епископ, – не думаю. Я не могу это объяснить. Для чего вообще такие сложности? К чему было тащить нас в прошлое на три тысячи лет, и все ради Закари? У меня он особо теплых чувств не вызывает.

– Ну, может быть, он…

– Но потом, – продолжал епископ, – я думаю о людях, за которых умер Иисус. Они ведь тоже не представляли собой ничего особенного. Однако он вернул к жизни умершего молодого человека, потому что его мать обезумела от горя. Он воскресил из мертвых девочку и сказал ее родителям, чтобы они дали ей поесть. Он изгнал семерых демонов из Марии Магдалины. Почему именно они? Ведь вокруг были и другие, вероятно более достойные. И вот я спрашиваю себя: что заставляет меня думать, что я миновал три тысячи лет ради Закари?

Полли сунула руки в карманы красного анорака. Бессмыслица какая-то получается. В ее мире Закари находился где-то на периферии. Если она больше никогда его не увидит, ее жизнь практически не изменится… Полли машинально перебирала все, что лежало в карманах анорака. В левой руке очутилось что-то твердое. Иконка Закари… Полли достала прямоугольную дощечку и посмотрела на нее.

– По-моему, Закари не помешал бы ангел-хранитель.

– Огромный ангел и маленький ребенок… – Епископ посмотрел на образок. – Светлые ангелы и темные ангелы борются, и земля втянута в эту битву.

– А вы в это правда верите? – спросила Полли.

– О да!

– И как же выглядит темный ангел?

– По всей вероятности, так же, как и светлый. Тьма-то – она внутри, а не снаружи. Ну ладно, дети мои, ступайте по своим делам. А я еще побуду тут, подожду.

– С тобой все в порядке, епископ? – спросила Анараль.

– Да, все нормально. Сердце бьется ровно и бесшумно. Но пожалуй, мне больше не стоит участвовать в битвах.

Епископ взглянул на солнце, которое стояло уже довольно высоко, снова забрался на алтарный камень и лег. Тень одного из стоячих камней защищала его глаза от солнечного света.

Полли с Анараль вернулись в селение.

Вокруг ощущалась тревога, но все занимались своими обыденными делами – ловили рыбу, сушили травы. Несколько женщин, каждая в ярких перышках своей птицы – иволги, жаворонка, кардинала, – делали плащ из птичьих перьев.